Дети в концентрационных лагерях. Концлагерь Освенцим: опыты над женщинами. Йозеф Менгеле. История Освенцима. Из биографии Ангела смерти

Вместо предисловия:

"- Когда не было газовых камер, мы расстреливали по средам и пятницам. Дети пытались прятаться в эти дни. Теперь печи крематория работают днем и ночью и дети больше не прячутся. Дети привыкли.

Это первая восточная подгруппа.

Как живете, дети?

Как вы живете, дети?

Мы живем хорошо, здоровье наше хорошее. Приезжайте.

Меня в газовку не надо, я могу еще давать кровь.

Мою пайку крысы съели, вот кровь и не пошла.

Я назначен загружать уголь в крематорий завтра.

А я могу сдать кровь.

Они не знают, что это такое?

Они забыли.

Ешьте, дети! Ешьте!

Ты чего не взял?

Подожди, я возьму.

Тебе, может быть, не достанется.

Ложитесь, это не больно, как будто заснешь. Ложитесь!

Что это с ними?

Зачем они легли?

Дети наверное думали, что им дали яд..."

Группа советских военнопленных за колючей проволокой

Майданек. Польша

Девочка — узница хорватского концлагеря Ясеновац

KZ Mauthausen, jugendliche

Дети Бухенвальда

Йозефа Менгеле и ребенок

Фото взято из материалов Нюрнберга

Дети Бухенвальда

Дети Маутхаузена показывают выколотые на руках номера

Треблинка

Два источника. В одном говорится, что это Майданек, в другом - Аушвиц

Это дети, освобожденные в Саласпилсе

"С осени 1942 года в Саласпилсский концлагерь насильно пригонялись массы женщин, стариков, детей из оккупированных областей СССР: Ленинградской, Калининской, Витебской, Латгалии. Дети от грудного возраста и до 12 лет отбирались насильно от матерей и содержались в 9 бараках из них так называемых больничных 3, для детей калек - 2 и 4 барака для здоровых детей.

Постоянный контингент детей в Саласпилсе был в течение 1943 и по 1944 год более 1 000 человек. Там шло систематическое их истребление путем:

А) организации фабрики крови для нужд немецкой армии, кровь брали как у взрослых, так и детей здоровых в том числе малюток, до тех пор пока те не падали в обморок, после этого заболевших детей относили в так называемую больницу, где они умирали;

Б) поили детей отравленным кофе;

В) больных корью детей купали, от чего они умирали;

Г) делали детям впрыскивание детской, женской и даже конской мочи. У многих детей гноились и вытекали глаза;

Д) все дети страдали поносами дизентерийного характера и дистрофией;

Е) голых детей в зимнее время гоняли в баню по снегу на расстоянии 500-800 метров и держали в бараках голыми по 4 дня;

З) детей калек и получивших увечья вывозили на расстрел.

Смертность среди детей от вышеуказанных причин в среднем составляла 300-400 человек в месяц в течение 1943/44 гг. по июнь месяц.

По предварительным данным в Саласпилсском концлагере было истреблено детей в 1942 году свыше 500, в 1943/44 гг. более 6 000 человек.

В течение 1943/44 гг. было вывезено из концлагеря выживших и вынесших пытки более 3 000 человек. Для этой цели в Риге на ул.Гертрудес 5 организовали рынок детей, где их продавали в рабство по 45 марок за летний период.

Часть детей помещали в организованные для этой цели после 1 мая 1943 года детские лагеря - в Дубулты, Булдури, Саулкрасты. После этого немецкие фашисты продолжали снабжать кулаков Латвии невольниками русскими детьми из вышеупомянутых лагерей и вывозом непосредственно по волостям уездов Латвии, продавали за 45 рейхсмарок за летний период.

Большая часть этих вывезенных и отдаваемых на воспитание детей погибла, т.к. были легко восприимчивы ко всякого рода болезням после потери крови в Саласпилсском лагере.

Накануне изгнания из Риги немецких фашистов, они 4-6 октября грузили на пароход «Менден» грудных детей и детей малюток в возрасте до 4 лет с Рижского детского дома и Майорского детдома, где содержались дети расстрелянных родителей, поступившие из застенков гестапо, префектур, тюрем и частично из Саласпилсского лагеря и истребили на том корабле 289 детей малюток.

Угнаны были немцами в Либаву, находящийся там детский дом грудных детей. Дети из Балдонского, Гривского детских домов, о судьбе их пока ничего не известно.

Не останавливаясь перед этими злодеяниями немецкие фашисты в 1944 году в магазинах Риги продавали недоброкачественные продукты, только по детским карточкам, в частности молоко с каким-то порошком. Отчего дети малютки массами умирали. Умерло только в детской больнице Риги за 9 месяцев 1944 года более 400 детей, в том числе за сентябрь 71 ребенок.

В этих детских домах методы воспитания и содержания детей были полицейские и под надзором коменданта Саласпилсского концлагеря Краузе и еще одного немца Шефера, которые выезжали в детские лагеря и дома, где содержались дети для «инспектирования».

Также установлено, что в Дубултском лагере детей сажали в карцер. Для этого бывшая заведующая лагерем Бенуа прибегала к содействию немецкой полиции СС.

Старший оперуполномоченный НКВД капитан г/безопасности /Мурман/

Детей привозили из оккупированных немцами восточных земель: России, Белоруссии, Украины. Попадали дети в Латвию вместе с матерями, где их потом насильно разлучали. Матерей использовали в качестве бесплатной рабочей силы. Детей постарше также использовали на разного рода подсобных работах.

По данным Народного Комиссариата просвещения ЛССР, расследовавшего факты угона мирного населения в немецкое рабство, на 3 апреля 1945 года известно, что из концлагеря Саласпилс за время немецкой оккупации были распределены 2 802 ребенка:

1) по кулацким хозяйствам - 1 564 чел.

2) в детские лагеря - 636 чел.

3) взяты на воспитание отдельными гражданами - 602 чел.

Список составлен на основе данных картотеки Социального департамента внутренних дел Латвийской генерал-дирекции «Остланд». На основе этой же картотеки было выявлено, что детей заставляли работать с пятилетнего возраста.

В последние дни своего пребывания в Риге в октябре 1944 года немцы врывались в детские дома, в дома грудных младенцев, в квартиры хватали детей, сгоняли их в рижский порт, где грузили как скот в угольные шахты пароходов.

Путем массовых расстрелов только в окрестностях Риги немцы уничтожили около 10 000 детей, трупы которых были сожжены. При массовых расстрелах уничтожено 17 765 детей.

На основании материалов расследования по остальным городам и уездам ЛССР установлено следующее количество истребленных детей:

Абренский уезд - 497
Лудзенский уезд - 732
Резекненский уезд и Резекне - 2 045, в т.ч. через Резекненскую тюрьму более 1 200
Мадонский уезд - 373
Даугавпилс - 3 960, в т.ч. через Даугавпилсскую тюрьму 2 000
Даугавпилсский уезд - 1 058
Валмиерский уезд - 315
Елгава - 697
Илукстский уезд - 190
Баускский уезд - 399
Валкский уезд - 22
Цесисский уезд - 32
Екабпилсский уезд - 645
Всего - 10 965 человек.

В Риге хоронили погибших детей на Покровском, Торнякалнском и Ивановском кладбищах, а также в лесу у лагеря Саласпилс".

Во рву

Тела двух детей-узников перед похоронами. Концлагерь Берген-Бельзен. 17.04.1945г.

Дети за проволокой

Аушвиц (Освенцим)

Фотографии 14-летней Чеславы Квоки

Фотографии 14-летней Чеславы Квоки, предоставленные Государственным музеем Аушвиц-Биркенау, были сделаны Вильгельмом Брассе, который работал фотографом в Аушвице, нацистском лагере смерти, где во времена Второй мировой войны погибли от репрессий около 1,5 миллиона человек, в основном евреев. В декабре 1942 года польская католичка Чеслава родом из города Wolka Zlojecka была отправлена в Аушвиц вместе со своей матерью. Через три месяца они обе скончались. В 2005 году фотограф (и созаключенный) Брассе рассказал, как фотографировал Чеславу: «Она была так молода и так напугана. Девочка не осознавала, почему она здесь и не понимала, что ей говорят. И тогда капо (тюремная надзирательница) взяла палку и ударила её по лицу. Эта немка просто выместила на девочке свою злобу. Такое красивое, юное и невинное создание. Она плакала, но ничего не могла поделать. Перед тем, как фотографироваться, девочка вытерла слезы и кровь с разбитой губы. Признаться, я чувствовал себя так, будто это меня избили, но не мог вмешаться. Для меня это бы закончилось фатально».

Украинский парнишка заключенный Аушвица

Учетные фотокарточки детей-узников концлагеря Освенцим

Дети за колючей поволокой. Бухенвальд после его освобождения. 04.1945г.

Группа детей, освобожденных из концлагеря Освенцим. Польша. 02.1945г.

Фото из материалов Нюрнберга

Освенцим. Этим детям уже ничего не грозит, кроме кошмаров по ночам и памяти, от которой никуда не деться...

Спасенные дети

Дети в женском концлагере Равенсбрюк. Предположительно после освобождения

Концлагерь Равенсбрюк строился, начиная с ноября 1938 года, силами СС и заключенных, переведенных из Заксенхаузена, в прусской деревне Равенсбрюк, около мекленбургского климатического курорта Фюрстенберг. Это был единственный большой концлагерь на германской территории, который был определен как так называемый "охраняемый лагерь заключения для женщин". Детям "неарийских" народов налысо обривали голову. В апреле 1945 узники освобождены войсками второго Белорусского фронта

Освобожденные дети Бухенвальда выходят из ворот лагеря. 17.04.1945г.
Оригинал взят у skaramanga_1972 в ДЕТИ В НАЦИСТСКИХ КОНЦЛАГЕРЯХ

Posts from This Journal by “Ужасы нашего городка” Tag

• 
  Добрый дедушка Ленин, от которого стынет кровь. Записки садиста и убийцы

  Рассекреченные телеграммы Владимира Ильича и выдержки из многотомных сочинений Ленина, от которых стынет кровь 21 января 1924 года ушел из…

• Холокост в России. Русские пособники нацистов.

  Во время Холокоста на территории СССР были зверски убиты почти 3 миллиона евреев, т.е. 60 процентов евреев-советских граждан. Убийства евреев…

• Людмилина мама - Наташа - в первый же день оккупации была увезена немцами в Кретингу в концлагерь под открытым небом. Через несколько дней всех жен офицеров с детьми, и ее в том числе, перевели в стационарный концлагерь, в местечко Димитравас. Страшное это было место - ежедневные казни да расстрелы. Наталью спасло то, что она немного говорила по-литовски, к литовцам немцы были более лояльны.

  Когда у Наташи начались роды, женщины уговорили старшего охранника, чтобы разрешил принести и нагреть воды для роженицы. Узелок с пеленками Наталья при­хватила из дому, на счастье его не отобрали. 21 августа появилась на свет маленькая дочка Людочка. На другой же день Наташу вместе со всеми женщинами угнали на работу, а новорожденная малышка осталась в лагере с другими детьми. Малыши от голода целый день кричали, а дети постарше, плача от жалости, нянчили их, как могли.

  Через много лет Майя Авершина, которой было тогда около 10 лет, расскажет, как она нянчила маленькую Людочку Уютову, плача вместе с ней. Вскоре дети, ро­дившиеся в лагере, начали умирать от голода. Тогда женщины отказались выходить на работу. Их загнали вместе с детьми в карцер-бункер, где по колено была вода, и плавали крысы. Через сутки их выпустили и разрешили кормящим матерям по очереди оставаться в бараках, чтобы кормить детей, и каждая кормила двоих ребятишек - своего и еще одного ребенка, иначе было нельзя.

  Зимой 1941 года, когда закончились полевые работы, немцы стали продавать узниц с детьми хуторянам, чтобы даром не кормить. Людочкину маму купил богатый хозяин, но она убежала от него ночью раздетая, прихватив только пеленки. Убежала к знакомому простому крестьянину из Пришмончая Игнасу Каунасу. Когда она появилась глубокой ночью с кричащим свертком в руках на пороге его бедного дома, Игнас, выслушав, просто сказал: «Ложись спать, дочка. Что-нибудь придумаем. Слава Богу, что говоришь по-литовски». У самого Игнаса в то время было семеро детей, в этот момент они крепко спали. Утром Игнас за пять марок и кусок сала «перекупил» Наталью вместе с дочкой.

  Через два месяца немцы снова собрали всех проданных узниц в лагерь, начались полевые работы.
  К зиме 1942 года Игнас снова выкупил Наталью с малышкой. Состояние Людочки было ужасным, даже Игнас не выдержал, заплакал. У девочки не росли ногти, не было волос, на голове были страшные гнойники, и она едва держалась на тоненькой шейке. Все было от того, что у малышей брали кровь для немецких летчиков, которые находились в госпитале в Паланге. Чем меньше ребенок, тем ценнее была кровь. Иногда у маленьких доноров брали всю кровь до капли, а самого ребенка выбра­сывали в ров вместе с казненными. И если бы не помощь простых литовцев, то не выжили бы Людочка - Люсите, как называл ее Игнас Каунас, с мамой. Тайком по ночам перекидывали литовцы узникам узелки со снедью, рискуя собственной жизнью. Многие дети-узники через тайный лаз уходили по ночам из лагеря просить еду у хуторян и тем же путем возвращались в лагерь, где их ждали голодные братишки и сестренки.

  Весной 1943 года Игнас, узнав, что узников собираются вывозить в Германию, попытался спасти от угона маленькую Людочку-Люсите с мамой, но не удалось. Смог лишь передать в дорогу маленький узелок с сухарями и салом. Везли их в товарных вагонах без окон. Из-за тесноты женщины ехали стоя, держа детей на руках. Все оцепенели от голода и усталости, дети уже не кричали. Когда состав остановился, Наталья не могла сдвинуться с места, руки и ноги судорожно онемели. Охранник залез в вагон и стал выталкивать женщин - они падали, не выпуская из рук детей. Когда им стали расцеплять руки, оказалось, что многие дети умерли в дороге. Всех подняли и отправили на открытых платформах в Люблин, в большой концлагерь Майданек. И там чудом уцелели. Каждое утро из строя выводили то каждого второго, то каждого десятого. День и ночь чадили трубы крематория над Майданеком.

  И снова - погрузка в вагоны. Отправили в Краков, в Бзежинку. Здесь их снова обрили, облили едкой жидкостью и после душа с холодной водой отправили в длин­ный деревянный барак, огороженный колючей проволокой. На детей еду не давали, но брали у этих изможденных, почти скелетиков, кровь. Дети были на грани смерти.

  Осенью 1943 года весь барак срочно вывезли в Германию, в лагерь на берегу Одера, недалеко от Берлина. Снова - голод, расстрелы. Даже самые маленькие дети не смели шуметь, смеяться, просить есть. Малыши старались спрятаться подальше от глаз надзирательницы-немки, которая, издеваясь, ела у них на глазах пирожные. Праздником были дежурства француженок или бельгиек: они не выгоняли малышей, когда старшие дети мыли бараки, не раздавали подзатыльники и не разрешали старшим детям отби­рать еду у младших, что поощрялось немками. Комендант лагеря требовал чистоты (за нарушение расстрел!), и это спасало узников от заразных болезней. Еда была скудной, но чистой, воду пили только кипяченую.

  В лагере не было крематория, но был «ревир», откуда уже не возвращались. Французам и бельгийцам присылали посылки и почти все съедобное из них ночью, тайно перебрасывалось через проволоку детям, которые и здесь были донорами. Врачи из «ревира» помимо того на маленьких узниках испытывали лекарства, которые были заделаны в шоколадные конфеты. Маленькая Людочка осталась жива, потому что почти всегда ухитрялась спрятать конфету за щекой, чтобы потом выплюнуть. Малышка знала, что такое боль в животе после таких конфет. Многие дети погибли в результате проведенных над ними опытов. Если ре­бенок заболевал - его отправляли в «ревир», откуда он уже не возвращался. И дети это знали. Был случай, когда Людочке повредили глаз, и трехлетняя девчушка боялась даже плакать, чтобы никто не узнал и не отправил в «ревир». На счастье, дежурила бельгийка, она то и оказала малышке помощь. Когда мать пригнали с работы, девочка, лежащая на нарах с окровавленной повязкой, приложила пальчик к синим губкам: «Тихо, молчи!» Сколько слез пролила Наталья по ночам, глядя на дочь!

  Так шли дни за днями - матери от зари до зари на тяжелых работах, дети - под окрики и подзатыльники «гуляли» по плацу в любую погоду в деревянных башмаках и рваной одежонке. Когда начинали совсем замерзать, надзирательница «жалела», заставляя топать больными ножонками по слякотному снегу.

  Молча шли к баракам, когда разрешалось идти. Дети не знали ни игрушек, ни игр. Единственным развлечением была игра в «КАПО», где дети постарше командовали по-немецки, а малыши выполняли эти команды, получая подзатыльники еще и от них. У детей была полностью расшатана нервная система. Им приходилось присутствовать и на публичных казнях. Однажды женщины осенью 1944 года нашли в поле, в канаве молоденького раненого русского радиста, почти мальчика. Ухитрились в толпе плен­ных провести его в лагерь, оказали посильную помощь. Но кто-то выдал паренька и его наутро уволокли в комендатуру. На следующий день на плацу выстроили помост, согнали всех, даже детей. Окровавленного парнишку выволокли из карцера и четвер­товали на глазах у узников. По словам Людмилиной мамы, он не кричал, не стонал, только успел выкрикнуть: «Женщины! Крепитесь! Наши скоро будут здесь!» И все… У маленькой Людочки волосенки на голове встали дыбом. Здесь даже от страха нельзя было кричать. А ей было всего три годика с небольшим.

  Но были и маленькие радости. На Новый год французы, тайком разумеется, из веток какого-то кустарника устроили детям елку, украшенную бумажными цепочками. Детишки в качестве подарков получили по горсточке тыквенных семечек.

  Весной матери, приходя с поля, приносили за пазухой то крапивы, то щавеля и чуть не плакали, глядя, как жадно и торопливо, изголодавшиеся за зиму дети поедают это «лакомство». Был еще случай. В весенний день была уборка территории лагеря. Дети грелись на солнышке. Вдруг внимание Людочки привлек яркий цветок - одуван­чик, который рос между рядами колючей проволоки - в «мертвой зоне». Девочка потянулась худенькой ручонкой к цветку через проволоку. Все так и ахнули! Вдоль изгороди ходил злой часовой. Вот он уже совсем близко… Тишина стояла гробовая, узники боялись даже вздохнуть. Неожиданно часовой остановился, сорвал цветок сунул его в ручонку и, захохотав, пошел дальше. У матери от страха на миг даже помутилось сознание. А дочка долго любовалась солнечным цветком, чуть было не стоившим ей жизни.

  Апрель 1945 года заявил о себе гулом наших «катюш», палившим через Одер по противнику. Французы по своим каналам передали, что советские войска скоро будут форсировать Одер. Когда действовали «катюши», охрана пряталась в убежище.

  Свобода пришла со стороны шоссе: к лагерю двигалась колонна советских танков. Сбиты ворота, танкисты вылезли из боевых машин. Их целовали, обливая слезами радости. Танкисты, увидев обессиленных детей, взялись кормить их. И не подоспей вовремя военврач, могла бы случиться беда - ребята могли умереть от обильной сол­датской еды. Их стали постепенно отпаивать бульоном и сладким чаем. В лагере оставили медсестру, а сами отправились дальше - на Берлин. Еще две недели узники находились в лагере. Потом всех перевезли в Берлин, а оттуда своим ходом, через Чехословакию и Польшу - домой.

  Крестьяне дали подводы от села до села, так как ослабленные дети не могли идти. И вот - Брест! Женщины, плача от радости, целовали родную землю. Потом, после «фильтрации», женщин с детьми посадили в санитарные вагоны и покатили по родной сторонушке.

  В середине июля 1945 года вышли Людочка с мамой на станции Обшаронка. До родного села Березовка нужно было добираться 25 километров. Выручили мальчишки - они сообщили сестре Натальи о возвращении родных с чужбины. Быстро разнес­лась весть. Сестра чуть не загнала лошадку, спеша на станцию. Навстречу им шла гурьба стариков-сельчан и детей. Людочка, увидев их, сказала матери по-литовски: «Или до ревиру или до газу повели… Давай скажем, что мы бельгийки. Нас здесь не знают, только не разговаривай по-русски». И не поняла, почему заплакала тетя, когда мать пояснила той слово «до газу».

  Два села сбежались поглядеть на них, вернувшихся, можно сказать, с того света. Мать Натальи - Людочкина бабушка, четыре года опла­кивала дочку, считая, что уже никогда не увидит ее живой. А Людочка ходила и потихоньку спрашивала своих двоюродных братьев: «Ты поляк или русский?» И на всю жизнь ей запомнилась горсть спелых вишен, протянутая ей ручкой пятилетнего дво­юродного братца. Долго еще ей пришлось привыкать к мирной жизни. Быстро выучила русский язык, забыв литовский, немецкий и другие. Только еще очень долго, многие годы кричала во сне и долго еще вздрагивала, услышав в кино или по радио гортанную немецкую речь.

  Радость возвращения была омрачена новой бедой, не зря горестно причитала свек­ровь Натальи. Муж Натальи, Михаил Уютов, тяжело раненный в первые минуты боя на погранзаставе и спасенный в дальнейшем, при освобождении Литвы, на запрос о судьбе жены получил официальный ответ, что она с новорожденной дочкой расстре­ляна летом 1941 года. Он женился во второй раз и ждал рождения ребенка. «Органы» не ошиблись. Наталья действительно считалась расстрелянной. Когда ее - жену полит­рука разыскивала полиция, литовец Игаас Каунас сумел убедить немцев из коменда­туры, что «она расстреляна еще на той неделе вместе с дочкой». Таким образом «исчезла» Наталья - жена политрука. Велико было горе Михаила Уютова, когда узнал о возвращении своей первой семьи, за одну ночь он поседел от такого поворота судьбы. Но не перешла дорогу Людочкина мама его второй семье. Стала одна подни­мать дочку на ноги. Ей помогали сестры, а особенно свекровь. Она-то и выхаживала больную внучку.

  Прошли годы. Людмила блестяще окончила школу. Но, когда подала документы для поступления в Московский университет на факультет журналистики, их ей верну­ли. Война ее «догнала» и годы спустя. Место рождения изменить было нельзя – двери вузов для нее были закрыты. От своей мамы она скрыла, что ее вызывали в «органы» для беседы и велели говорить, что не может учиться по состоянию здоровья.

  Пошла Людмила работать цветочным мастером на Куйбышевскую галантерейную фабрику, а потом, в 1961 году перешла на работу на завод им. Масленникова.

  Советские дети-узники 6-го финского концлагеря в Петрозаводске. Во время оккупации Советской Карелии финнами в Петрозаводске было создано шесть концлагерей для содержания местных русскоязычных жителей. Лагерь №6 размещался в районе Перевалочной биржи, в нем держали 7000 человек.

  Заключенные концлагеря Освенцим-Моновиц на строительстве химического завода немецкого концерна I.G. Farbenindustrie AG

  

  Еврейская женщина с дочерью после освобождения из немецкого исправительно-трудового лагеря

  

  Трупы советских граждан, обнаруженные на территории гитлеровского концлагеря в Дарнице. Район Киева, ноябрь 1943 г.

  

  Генерал Эйзенхауэр и другие американские офицеры смотрят на расстрелянных узников концлагеря Ордруфа.

  

  

  Погибшие узники концлагеря Ордруф.

  

  Представители прокуратуры эстонской ССР у тел погибших узников концлагеря Клоога. Концлагерь Клоога находился в уезде Харью, волости Кейла (в 35 км от Таллина).

  

  Советский ребенок рядом с убитой матерью. Концлагерь для гражданского населения «Озаричи». Белоруссия, местечко Озаричи Домановичского района Полесской области.

  

  Солдаты из 157-го американского пехотного полка расстреливают эсэсовцев из охраны немецкого концлагеря Дахау.

  

  Прибытие заключенных в концлагерь Освенцим. Заключенные собираются централизованно на платформе.

  

  Прибытие заключенных в концлагерь Освенцим. Первый этап отбора. Необходимо было разделить заключенных на две колонны, разделяющие мужчин от женщин и детей.

  

  Прибытие заключенных в концлагерь Освенцим. Охранники формируют колонну заключенных.

  

  

  Раввины в концлагере Освенцим.

  

  Заключенный концентрационного лагеря Вёббелин расплакался, узнав, что он не включен в первую группу заключенных, отправляющихся в больницу после освобождения.

  

  Советские солдаты рассматривают детскую одежду, найденную в концлагере Освенцим.

  

  Освобожденные узники концлагеря Берген-Бельзен (Bergen-Belsen), в основном женщины и дети, ночуют в одном из лагерных помещений.

  

  Жители немецкого города Веймар в концлагере Бухенвальд у тел погибших узников. Американцы привели в лагерь жителей Веймара, находившегося неподалеку от Бухенвальда, большинство из которых заявляло, что ничего не знают об этом лагере.

  

  Неизвестный охранник концлагеря Бухенвальд, избитый и повешенный заключенными.

  

  Избитые заключенными охранники концлагеря Бухенвальд в карцере на коленях.

  

  Избитый заключенными, неизвестный охранник концлагеря Бухенвальд.

  

  Военнослужащие медицинской службы 20 корпуса 3 армии США у автоприцепа с трупами узников концлагеря Бухенвальд.

  

  Тела заключенных, умерших в железнодорожном составе по дороге в концлагерь Дахау.

  

  Освобожденные заключенные в одном из бараков лагеря Эбензее, через 2 дня после прибытия передовых частей 80-й пехотной дивизии США.

  

  Один из истощенных заключенных лагеря в Эбензее греется на солнце.

  

  Освобожденные из лагеря в Эзельхайде советские военнопленные качают на руках американского солдата.
  В лагере №326 Эзельхайде погибло около 30 тысяч советских военнопленных, в апреле 1945 года выжившие в плену красноармейцы были освобождены частями 9-й армии США.

  

  Французские евреи в транзитном лагере Дранси (Drancy), перед их дальнейшей отправкой в немецкие концентрационные лагеря.

  

  Охранники концлагеря Берген-Бельзен (Bergen-Belsen) грузят трупы погибших узников в грузовик под конвоем британских солдат.

  

  Перепись бывших служащих немецких военных концентрационного лагеря англичанами.

  

  Одило Глобочник (крайний справа) посещает лагерь смерти Собибор, который работал с 15 мая 1942 года по 15 октября 1943 года. Здесь было убито около 250 тысяч евреев.

  

  Труп узника концлагеря Дахау, найденный солдатами союзников в железнодорожном вагоне рядом с лагерем.

  

  Человеческие останки в печи крематория концлагеря Штутгоф. Место съемки: окрестности Данцига (ныне Гданьск, Польша).

  

  Венгерская актриса Ливия Надор (Livia Nador), освобожденная из концлагеря Гузен солдатами 11-й танковой дивизии США в районе Линца (Linz), Австрия.

  

  Немецкий мальчик идет по грунтовой дороге, на обочине которой лежат трупы сотен заключенных, которые умерли в концлагере Берген-Бельзен в Германии.

  

  Арест коменданта нацистского концентрационного лагеря Берген-Бельзен Йозефа Крамера британскими войсками. В последствии был приговорен к смертной казни и 13 декабря повешен в тюрьме Хамельна.

  

  Дети за колючей поволокой в концлагере Бухенвальд после его освобождения.

  

  Советские военнопленные проходят дезинфекцию в немецком лагере для военнопленных Цайтхайн.

  

  Заключенные во время переклички в концентрационном лагере Бухенвальд.

  

  Польские евреи ждут расстрела под охраной немецких солдат в овраге. Предположительно из лагеря Белжец или Собибор.

  

  Выживший узник Бухенвальда пьет воду перед казармой концлагеря.

  

  Британские солдаты осматривают печь крематория в освобожденном концентрационном лагере Берген-Бельзен.

  

  Комендант концентрационного лагеря «Плашув» гауптштурмфюрер СС Амон Леопольд Гёт.

  

  Освобожденные дети-заключенные Бухенвальда выходят из ворот лагеря.

  

  Немецких военнопленных проводят по концлагерю Майданек. Перед пленными на земле лежат останки узников лагеря смерти, так же видны печи крематория. Окраина польского города Люблин.

  

  Советские военнопленные в лагере Цайтхайн проходят дезинфекцию перед отправкой в Бельгию

  

  Заключенные Маутхаузена смотрят на офицера СС.

  

  Марш смерти из концлагеря Дахау.

  

  Заключенные на принудительных работах. Карьер «Вайнер Грабен» в концентрационном лагере Маутхаузен, Австрия.

  

  Портрет узников концлагеря Освенцим после его освобождения советскими войсками.

  

  Представители прокуратуры эстонской ССР у тел погибших узников концлагеря Клоога.

  

  Арестованный комендант концлагеря Берген-Бельзен Йозеф Крамер (Joseph Kramer) в кандалах и под охраной английского конвойного. Прозванный «бельзенским зверем», Крамер был осужден английским судом за военные преступления и в декабре 1945 г. повешен в тюрьме города Хамельна.

  

  Кости убитых узников концлагеря Майданек (Люблин, Польша).

  

  Печь крематория концлагеря Майданек (Люблин, Польша). Слева лейтенант А.А. Гуйвик.

  

  Лейтенант А.А. Гуйвик держит в руках останки узников концлагеря Майданек.

  

  Колонна узников концлагеря Дахау на марше в пригороде Мюнхена.

  

  Молодой человек, освобожденный из лагеря Маутхаузен.

  

  Освобождение советскими солдатами уцелевших узников концлагеря Освенцим.

  

  Труп узника концлагеря Лейпциг-Текла на колючей проволоке.

  

  Останки узников в крематории концлагеря Бухенвальд неподалеку от Веймара.

  

  Одна из 150 жертв из числа узников, погибших в концлагере в Гарделегене.

  

  В апреле 1945 г. в концлагере Гарделеген эсэсовцы загнали в сарай около 1100 узников и подожгли. Некоторые из жертв пытались бежать, но были застрелены охранниками.

  

  Встреча американцев - освободителей концлагеря «Маутхаузен».

  

  Жители города Людвигслуст проходят мимо тел узников одноименного концлагеря для военнопленных. Тела жертв были найдены военнослужащими американской 82-й воздушно-десантной дивизии. Трупы были обнаружены в ямах во дворе лагеря и внутренних помещениях. По приказу американцев мирное население района было обязано явиться в лагерь для ознакомления с результатами преступлений нацистов.

  

  Рабочие лагеря Дора-Миттельбау убитые нацистами.

  

  Американские генералы Паттон, Брэдли, Эйзенхауэр в концлагере Ордруф у кострища, где немцами были сожжены тела узников.

  

  Учетные фотокарточки детей-узников концлагеря Освенцим.

  

  Отправка словацких евреев в концлагерь Освенцим.

  

  

  Прибытие эшелона с новыми узниками в концлагерь Освенцим.

  

  Освобожденные американцами советские военнопленные из лагеря у пограничного с Германией французского городка Саргемин.

  

  На руке жертвы глубокий ожог от фосфора. Эксперимент заключался в том, чтобы поджечь на коже живого человека смесь фосфора и каучука.

  

  Освобожденные узники концлагеря Равенсбрюк.

  

  Селекция только что прибывших в концлагерь евреев.

  

  Освобожденные узники концлагеря Бухенвальд.

  

  Советский военнопленный, после полного освобождения американскими войсками лагеря Бухенвальд, указывает на бывшего охранника, жестоко избивавшего заключенных.

  

  Солдаты СС выстроились на плацу концлагеря Плашув.

  

  Бывший охранник концлагеря Берген-Бельзен Ф. Херцог разбирает груду трупов узников.

  

  Освобожденные американцами советские военнопленные из лагеря в Эзельхайде.

  

  Освобожденные дети из концлагеря Освенцим.

  

  Груда трупов узников в помещении крематория концлагеря Дахау.

  

  Груда трупов узников в концлагере Берген-Бельзен.

  

  Трупы узников концлагеря Ламбах в лесу перед захоронением.

  

  Француз–узник концлагеря Миттельбау-Дора на полу барака среди мертвых товарищей.

  

  Солдаты из американской 42-й пехотной дивизии у вагона с телами узников концлагеря Дахау.

  

  Заключенные концентрационного лагеря в Эбензее.

  

  Трупы заключенных на дворе лагеря Дора-Миттельбау.

  

  Заключенные немецкого концентрационного лагеря Вёббелин в ожидании медицинской помощи.

  

  Заключенный лагеря Дора-Миттельбау (Нордхаузен) показывает американскому солдату лагерный крематорий.

  

  Борьба за жизнь: выживание детей в концлагерях krezova wrote in May 18th, 2015

  Вторая Мировая Война унесла жизни миллионов людей. Нацисты не пощадили никого: женщины, старики, дети... Такой страшный и безысходный Голод в блокадном Ленинграде. Постоянный Страх. За себя, за близких, за будущее, которого может и не быть. Никогда. То, что пережили свидетели и участники кровавой мясорубки, устроенной Третьим Рейхом, не дано пережить никому и никогда больше.
  Множество детей оказались вместе со взрослыми в концлагерях, где были наиболее уязвимыми для творимых фашистами зверств. Как они выжили? В каких условиях находились? Это их история.

  
  

  Детский лагерь Саласпилс –
  Кто увидел, не забудет.
  В мире нет страшней могил,
  Здесь когда-то лагерь был –
  Лагерь смерти Саласпилс.

  Захлебнулся детский крик
  И растаял словно эхо,
  Горе скорбной тишиной
  Проплывает над Землей,
  Над тобой и надо мной.

  На гранитную плиту
  Положи свою конфету...
  Он как ты ребенком был,
  Как и ты он их любил,
  Саласпилс его убил.
  Детей увозили вместе с родителями – кого в концентрационные лагеря, кого на принудительные работы в Прибалтику, Польшу, Германию или Австрию. Фашисты пригнали в концлагеря тысячи детей. Оторванные от родителей, испытывая все ужасы концлагерей, большинство из них погибло в газовых камерах. Это были еврейские дети, дети расстрелянных партизан, дети убитых советских партийных и государственных работников.

  

  Но, например, антифашистам концлагеря Бухенвальд удалось поместить многих детей в отдельном бараке. Солидарность взрослых защищала детей от самых ужасных издевательств, чинившихся бандитами-эсэсовцами, и от отправки на ликвидацию. Благодаря этому 904 ребенка смогли выжить в концлагере Бухенвальд.

  У фашизма нет возрастного ценза. На всех ставились ужаснейшие опыта, все подвергались расстрелу и сожжению в газовой печи. Был отдельный концентрационный лагерь для детей-доноров. У детей забирали кровь для нацистских солдат. Большинство ребят умирало из-за истощения или нехватки крови. Установить точное количество убитых детей невозможно.

  
  
  

  Первые дети-заключенные попали в фашистские лагеря уже в 1939 году. Это были дети цыган, которые вместе с матерями прибыли транспортом из австрийской земли Бургенланд. С детьми в лагерь бросали и еврейских матерей. После начала второй мировой войны матери с детьми прибывали из стран, подвергшихся фашистской оккупации, - сначала из Польши, Австрии и Чехословакии, потом – из Голландии, Бельгии, Франции и Югославии. Часто мать умирала, и ребенок оставался один. Чтобы избавиться от лишенных матерей детей, их транспортом отсылали в Бернбург или Освенцим. Там их уничтожали в газовых камерах.

  Очень часто банды СС при захвате какой-нибудь деревни убивали большинство людей на месте, а детей отправляли в "детские приюты", где их все равно уничтожали.

  
  

  Что я нашла на одном сайте, посвященном событиям Второй Мировой Войны:
  "Плакать детям запрещалось, а смеяться они разучились. Для детей не было ни одежды, ни обуви. Одежда заключенных была для них слишком велика, но ее не разрешалось переделывать. Дети в этой одежде выглядели особенно жалкими. Не по размеру огромные деревянные башмаки они постоянно теряли, за что также следовало наказание.

  Если осиротевшее маленькое существо привязывалось к какой-нибудь узнице, она считала себя его лагерной матерью – заботилась о нем, воспитывала его и защищала. Их отношения были не менее сердечные, чем между родными матерью и ребенком. И если ребенка посылали на смерть в газовую камеру, то отчаяние его лагерной матери, сохранившей ему жизнь своими жертвами и лишениями, не знало границ. Ведь многих женщин и матерей поддерживало именно сознание, что они должны заботиться о ребенке. И когда их лишали ребенка - лишали смысла жизни.

  Все женщины блока чувствовали себя ответственными за детей. Днем, когда родные и лагерные матери были на работе, за детьми присматривали дежурные. А дети охотно помогали им. Как велика была радость ребенка, когда ему позволяли «помочь» принести хлеб! Игрушки детям были запрещены. Но как мало нужно ребенку для игры! Его игрушками были пуговицы, камешки, пустые спичечные коробки, цветные ниточки, катушки из-под ниток. Оструганный кусок дерева был особенно дорог. Но все игрушки нужно было прятать, ребенок мог играть лишь тайком, иначе надзирательница отбирала даже эти примитивные игрушки.

  В своих играх дети подражают миру взрослых. Сегодня они играют в «дочки-матери», в «детский сад», в «школу». Дети войны тоже играли, но в их играх было то, что они видели в окружавшем их страшном мире взрослых: селекция для газовых камер или стояние на аппеле, смерть. Как только их предупреждали, что идет надзирательница, они прятали игрушки в карманы и убегали в свой угол.

  Детей школьного возраста тайно обучали чтению, письму и арифметике. Учебников, конечно, не было, но узницы и тут находили выход. Из картона или оберточной бумага, которая выбрасывалась при выдаче посылок, вырезали буквы и цифры, сшивали тетради. Лишенные всякого общения с внешним миром, дети не имели представления о самых простых вещах. При обучении нужно было проявлять большое терпение. По вырезанным картинкам из иллюстрированных журналов, которые изредка попадали в лагерь с вновь прибывшими и отбирались у них при поступлении, объясняли им, что такое трамвай, город, горы или море. Дети были понятливы и учились с большим интересом."

  
  
  

  Тяжелее всего приходилось подросткам. Они помнили мирное время, счастливую жизнь в семье.... Девочек в 12 лет забирали работать на производство, где они умирали от туберкулеза и истощения. Мальчиков забирали еще до двенадцатилетняя.

  

  Вот воспоминание одного из узников Освенцима, которому пришлось работать в зондеркоманде: «Среди бела дня к нам на площадь привели шестьсот еврейских мальчиков в возрасте от двенадцати до восемнадцати лет. На них были длинные, очень тонкие арестантские робы и башмаки на деревянной подошве. Начальник лагеря приказал им раздеться. Дети заметили валящий из трубы дым и сразу поняли, что их собираются убить. В ужасе они начали бегать по площади и от безысходности рвать на себе волосы. Многие рыдали и звали на помощь.

  Наконец, подавленные страхом, они разделись. Голые и босые, они жались друг к другу, чтобы избежать ударов охранников. Один смельчак подошел к стоявшему рядом начальнику лагеря и попросил сохранить ему жизнь – он был готов выполнять любую самую тяжелую работу. Ответом ему был удар дубинкой по голове.

  Некоторые мальчики подбегали к евреям из зондеркоманды, бросались к ним на шею, умоляли о спасении. Другие нагишом разбегались в разные стороны в поисках выхода. Начальник подозвал еще одного эсэсовского охранника, вооруженного дубинкой.

  
  
  

  Звонкие мальчишеские голоса становились все громче и громче, пока не слились в один жуткий вой, который, наверное, был слышен далеко вокруг. Мы стояли буквально парализованные этими воплями и рыданиями. А на лицах эсэсовцев блуждали самодовольные улыбки. С видом победителей, не выказывая ни малейших признаков сострадания, они загоняли мальчишек в бункер страшными ударами дубинок.

  Многие дети все еще носились по площади в отчаянной попытке сбежать. Эсэсовцы, раздавая удары направо и налево, гонялись за ними до тех пор, пока не заставили последнего мальчика войти в бункер. Надо было видеть их радость! Неужели у них нет собственных детей?»

  Дети без детства. Несчастные жертвы губительной войны. Помните об этих мальчиках и девочках, они также подарили нам жизнь и будущее, как и все пострадавшие во Второй Мировой. Просто помните.

  

  Ева Кларк родилась в Маутхаузене в телеге полной вшей и больных тифом. Через шесть часов после ее появления на свет Гитлер и Ева Браун покончили жизнь самоубийством. Советские войска уже были в Берлине, а к одному из самых страшных нацистских лагерей смерти, подходили американские войска. Этот «чудо ребенок» был одним из трех детей, кому удалось родиться и выжить в Маутхаузене.

  Хана, Ева и Марк родились в концентрационных лагерях и каким-то невероятным чудом остались живы. Они познакомились совсем недавно и вот уже пять лет считают себя родственниками. О невероятной истории их жизней написала в книге «Рожденные, чтобы выжить» известный журналист и писательница Уэнди Холден.

  5 мая 1945 года солдаты 11-й дивизии армии США вошли на территорию австрийского концентрационного лагеря Маутхаузен. Среди десятков тысяч живых скелетов они нашли трех грудных младенцев.

  Молодые матери даже не знали о существовании друг друга, а их дети считают себя родственниками. Месяц назад они отметили семидесятый день рождения. Взявшись за руки, Эва Кларк, Хана и Марк Ольски вошли в ворота Маутхаузена. Они приехали в Австрию вместе чтобы отметить 70-ю годовщину освобождения этого страшного концлагеря.

  «Они – моя семья,- уверенно говорит Ева Кларк.- Несколько лет назад у меня появилась сестра и брат».

  Ева родилась в телеге рядом с воротами Маутхаузена в окружении больных, истощенных и полуживых людей. Она появилась на свет 29 апреля 1945 года, через считанные часы после того, как ее мать Анку привезли в лагерь. Они остались живы только благодаря тому, что через несколько дней Маутхаузен освободили американцы. 28 апреля вечером состоялись последние казни в газовой камере. Затем камеру разобрали, а эсэсовцы охранники начали разбегаться, потому что со дня на день в Маутхаузене ждали появления союзников.

  Марк Ольски на восемь дней старше Евы Кларк. Он родился на открытой угольной платформе, на которой трех матерей привезли в Маутхаузене. Самой старшей из этой удивительной троицы является Хана Бергер Моран. Она родилась 12 апреля на деревянном полу фабрики в Фрейберге, городке в Саксонии, откуда ее мать Рэйчел отправили в Австрию.

  Перед отправкой в Маутхаузен Анка Натанова, Приска Ловенбейнова и Рахиль Фридман, все три еврейки, в 1944 году попали в Освенцим. Там их признали годными к работе, т.е. им сохранили жизнь. «Освидетельствование» они проходили на плацу Освенцима…

  «Доброе утро, красавица! Ты беременна?»- спросил Рахиль улыбающийся врач.

  Одет он с был иголочки, в наманикюренных руках с аккуратно подстриженными чистыми ногтями держал перчатки из мягкой кожи. На ярком солнце блестели безупречно начищенные сапоги.

  Именно на них ли вернее на свое отражение уставилась Рахиль. Она понимала, что должна взять себя в руки, что от ее ответа сейчас будет зависеть судьба не только ее самой, но и ее не родившегося ребенка. Если она ответит: «Да», то их ждет газовая камера.

  «Нет»,- ответила Рахиль, смело глядя в улыбающееся лицо доктора.

  Она беседовала с известным бесчеловечными опытами над заключенными Ангелом смерти. Так называли врача-садиста Йозефа Менгеле, служившего в войсках СС.

  Рахиль была одной из нескольких сотен раздетых догола и обритых узниц Освенцима, стоявших в длинной очереди и ждавших приговора от улыбающегося Менгеле.

  Тех, кого он признавал негодными для тяжелой физической работы, отправляли в газовые камеры. На смерть были обречены и беременные женщины.

  Конечно, никто из них не признавался в беременности. Охранники во главе с Йозефом Менгеле при малейшем подозрении на беременность сжимали грудь узницам. Хотя бы одна капля молока становилась смертным приговором.

  Приска много лет спустя рассказала дочери Хане, которая сейчас живет в Калифорнии и работает на фармацевтической фабрике, что ей очень повезло.

  «Я очень хотела родить тебя,- рассказала она,- поэтому я сделала все, чтобы остаться в живых. Ты спасла меня, а я – тебя».

  Сразу после американские врачи, лечившие больных узников и, естественно, ухаживавшие за младенцами, предложили Приске поехать с ними в Америку. Она отказалась и вместо Америки поехала в родную Братиславу ждать мужа.

  Увы, отец Ханы так же, как отцы Эвы и Марка, не вернулся к жене и ребенку. Все они погибли. Считается, что отец Ханы, к примеру, погиб в январе 1945 года в концлагере.

  Приска, учительница по профессии, больше так и не вышла замуж. Позднее она объяснила Хане, что так и не встретила мужчину, похожего на ее отца. Всю оставшуюся жизнь она посвятила дочери.

  В детстве, вспоминает Хана, она часто мечтала о том, что отец выжил. Девочка пристально смотрела на каждого высокого мужчину с усами и думала, что он мог бы быть ее отцом.

  Впервые в Маутхаузене она побывала в 1960 году вместе с матерью, которая умерла в 2006 году, в возрасте 90 лет.

  Приска часто рассказывала дочери, что и у других заключенных рождались дети, но она не знала, что с ними случилось. Пять лет назад, во время празднования 65-й годовщины освобождения концлагеря, Хана познакомилась с двумя ровесниками, которые так же, как она, родились и выжили в Маутхаузене.

  Эва Кларк работает в Образовательном фонде «Холокост» и живет в английском Кембридже. Она так же, как Хана, написала в ассоциацию ветеранов 11 дивизии армии США. Сначала списались Эва и Хана, потом они познакомились с Марком, третьим из выживших детей Маутхаузена. По профессии он – врач, живет в Висконсине.

  Эва и Хана встретились в Австрии. Они несколько часов просидели в кафе, обмениваясь воспоминаниями, рыдая от горьких воспоминаний и смеясь от радости, что нашли друг друга.

  Так же, как Хана, Эва Кларк узнавала свою историю по крупицам. Ее мать Анка была красавицей и умницей и знала шесть языков. В марте 39-го, когда в Прагу вошли немецкие танки, она училась на юрфаке Пражского университета.

  Эва родилась совсем крошечной, она весила 1350 граммов. Для того, чтобы она не замерзла, ее завернули в газету. Роды в экстремальных условиях не прошли бесследно. Первые слова она произнесла почти в два года. Правда, к школе наверстала сверстниц в развитии.

  После войны Анка вернулась с дочерью в Прагу. В 1948 году она вышла замуж за старого знакомого Карела Бергмана, который работал в Великобритании переводчиком и который, как и она, потерял всю семью. Вскоре после свадьбы они втроем переехали в Кардифф.

  Анка была оптимистом, вспоминает Эва. Выжить ей помогла беременность, потому что у нее было ради чего жить. Она умерла два года на 95-м году жизни. Незадолго до смерти ее навестили Хана и Марк. Старая женщина прослезилась и сказала, что считает их своими детьми.

  Рахиль, мать Марка, скончалась в феврале 2003 года. Она считала, что он был единственным ребенком, кто уцелел в Маутхаузене.

  Рахиль привезли в Освенцим в ноябре 1944 года из Лодзи вместе с тремя сестрами. В 45-м ей было 26 лет. Освобождение она встретила с волосами, белыми, как снег. В течение двух лет она лишилась всех зубов, а также стала ниже на несколько сантиметров.

  В 1946 Рахиль вышла замуж за еще одного бывшего узника концлагеря – Сола Ольски. Сол потерял жену и пятилетнего сына.

  Сначала Ольски жили в Германии, потом в Израиле и наконец в 58-м переехали в Америку, чтобы Марка не взяли в израильскую армию.

  От отца у Марка осталась одна фотография, все фотографии матери пропали в годы войны.

  Рахиль оказалась более словоохотливой, чем другие матери Освенцима, но о военном прошлом она предпочитала рассказывать не сыну, а внукам.

  Эва, Хана и Марк мечтают встречаться почаще. Увы, живут они на разных континентах. Да и возраст все чаще дает о себе знать. Здоровье уже не такое, как в молодости, но всякий раз, когда у них где-то что-то колет, они вспоминают своих удивительных матерей и, не сговариваясь, утверждают, что все боли сразу куда-то исчезают.

  У партнеров

  «На текущий момент АПК демонстрирует рентабельность по EBITDA двадцать процентов и выше - например, производство мяса бройлеров дает двадцать процентов, а в растениеводстве и свиноводстве производители получают около тридцати процентов», - говорит первый заместитель председателя правления Россельхозбанка (РСХБ) Ирина Жачкина